Всемирно известная оперная певица успешно совмещает вокальную деятельность с просветительской работой. Любовь Казарновская давно обосновалась на вершине оперного Олимпа, она пела дуэтом с Лучано Паваротти, Пласидо Доминго, Хосе Кура... Получила все мыслимые и немыслимые награды. Кроме этого, недавно она стала директором Музея Верди в Италии, а еще раньше создала культурно-просветительское общество. Корреспондент «Вечерки» встретилась с ней в кафе на Арбате, чтобы узнать, зачем «самому горячему сопрано» и просто красивой женщине все это нужно.

Именины сердца
– Любовь Юрьевна, вы недавно стали артистическим директором по зарубежным проектам Национального музея Дж. Верди в Италии. Как к вам пришла эта должность?
– Знаете, для оперной певицы все, что связано с Италией и Верди, – это огромное счастье и именины сердца. Кроме того, у России и Италии всегда были очень мощные культурные связи. Так что на вопрос: «Заинтересует?» я ответила: «Не то слово!»
– Что вы хотели бы сделать как директор такого музея?
– Для начала рассказать всем о нем. Сейчас Музей Верди начал активную работу. Кстати, у него есть собственный театр на 250 мест – театр Джузеппе Верди, который построен при его жизни.
– Чем дорога Италия оперной певице, понятно, а нравится ли вам эта страна вообще?
– Италия – родина того жанра, которому я служу. Это, конечно, первое. Второе – я просто обожаю Италию. Я считаю итальянцев законодателями стиля – и в моде, и в музыке. Вообще стиля. Эти старые итальянские города, эта еда… Это восторг!
– В чем разница восприятия оперы в России и в той же Италии?
– За границей к опере приучают с детства. Раньше так было и у нас! Сейчас вкусы в мире очень изменились в сторону гламура и снижения общего культурного уровня во всех областях жизни. Но все-таки там работают традиции и в плане воспитания вкуса к высокой культуре и приобщения к ней.
– У вас, кажется, есть фонд поддержки оперы?
– Сейчас он называется Русское музыкальное просветительское общество. Началось все с того, что я стала приглашать больших певцов в Россию, чтобы они проводили мастер-классы и в Москве, и в регионах. Ведь у многих талантливых молодых певцов нет возможности не только платить за учебу в столице, но хотя бы несколько дней здесь прожить. Мое начинание вызвало колоссальный резонанс. Но никто из государственной машины нас не поддержал. И тогда я решила продолжить (безо всякого пафоса говорю) дело братьев Рубинштейн, Антона и Николая, они создали такие общества в Петербурге и Москве.
Они отбирали лучших из лучших в провинции, организовывали благотворительные концерты, на вырученные деньги учили их в столицах.
Также мы недавно сделали очень интересный аудиовидеопроект «Великие певцы России от Шаляпина до наших дней». Поскольку 70 лет нас и Европу разделял железный занавес, советский пласт вокальной культуры России для Запада выпал. Вот мы и выпустили такое наглядное пособие по русской вокальной культуре. С гордостью могу говорить, что эти DVD находятся во всех университетах США, Японии и др. Это важные и имиджевые для России проекты.

Не только нефть, коррупция и взрывы в метро
– Любовь Юрьевна, откуда такой энтузиазм? Зачем вам все это?
– Я хочу показать миру, что в России есть не только нефть, коррупция и взрывы в метро. Нет, живая Россия, живые ростки культуры. И мы все являемся носителями этой культуры.
Это задача моего музыкального общества, я постоянно выезжаю в крупные российские города, и когда у меня есть там концерт, провожу мастер-классы, организовываю встречи. Надо поворачивать вектор.
Чтобы молодые дарования, когда у них начнется профессиональная творческая жизнь, не спрашивали: «А сколько мне заплатят», а спрашивали: «А это будет мне и людям интересно и полезно?» Я стараюсь передать то, что мне дали мои великие учителя, для которых главным были – дух России, высота полета творческой духовной мысли и полная самоотдача своему делу, а не деньгам, раскрутке, продюсеру и подлизывание к власти. Таких людей, как Сахаров, Лихачев, которым не карман, а идея дороже, к сожалению, сегодня нет; эгоизм и самовозвеличивание, богатство и гламурность – вот идея для артистов и художников в большинстве своем.
– По вашим словам, культурной политики как таковой у нас нет. Как же вы верите в то, что в ситуации с российской культурой возможны перемены к лучшему?
– Перемены обязательно будут. Народ возмутится. Сейчас государство существует для маленькой кучки людей, остальные выживают. Мне их так жаль, до слез. Женщин призывают рожать. А как им жить на копейки? Что они могут дать себе и детям? О каких походах в театр и на концерты может идти речь? Ведь вся страна на 80% выживает.
А тем, кто пилят деньги, ни культура, ни страна не нужны. А в провинции люди от мала до велика в основном в стакане или на игле! Это моя боль. Такая каждодневная заноза. Я, конечно, не пойду на баррикады, но, где возможно, буду помогать и заниматься благотворительностью. Я делала и буду делать концерты для блокадников, ветеранов, заниматься со студентами. Не потому что я такая хорошая, а потому что так должно быть. Беда в государстве, где «Баталовы» должны выживать!
– Расскажите поподробнее о мастер-классах, которые вы даете. Чему вы хотите научить своих студентов?
– Я хочу передать исполнительскую традицию, которая характерна только для русской исполнительской школы.
Есть голоса, но исполнительски они находятся на очень низком уровне. Воспитать индивидуальность, личность – это задача.
– Как много в вашем репертуаре русской музыки?
– Мой педагог говорила в свое время: «Русский романс – это твоя душа». Я записала все 103 романса Петра Ильича Чайковского. Это беспрецедентный случай, потому что у него есть романсы, написанные для разных голосов – баса, тенора, сопрано. Алябьев, Рахманинов, Гурилев, Варламов, Глинка – их произведения в моем репертуаре.
Это же «наше все», то, что у нас с вами в крови. Так же как и оперные партии в «Пиковой даме», «Иоланте», «Евгении Онегине», «Сказании о Граде Китеже». Хотя оперных партий именно русских композиторов у меня меньше, чем немецких и итальянских. Просто в тех наиболее полно раскрываются краски моего голоса. Никогда не думала, например, что «Саломея» станет моей визитной карточкой. Я в этом материале купаюсь.
– Говорят, вы выступаете на сцене не только как певица, но и как просветитель. Это правда?
– К сожалению, многие дирижеры и режиссеры не разбирают с певцом его задачи, и музыкальные, и драматические.
А ведь надо творить и певцу и оркестру вместе. Оркестр должен нести певца как на облаке. Я вижу, что многие даже не разбираются в том, что делают, и не имеют времени что-то отрепетировать. Пекут котлеты ширпотребские. Вот был замороженный полуфабрикат, его разогрели – и на стол. Я так не хочу.
А наша публика чаще всего не слышит разницы – она потеряла ориентиры.
Что я делаю со своей стороны? Беру партитуру дирижера со всеми прописанными в ней партиями музыкантов и выстраиваю голос так, чтобы он был созвучен оркестру. Певец – инструмент – я так мыслю, это интересно и слышно!

Ее мужчины
– Ваш муж ради вас отказался от многого. А чем пожертвовали ради семьи вы?
– Семья – всегда союз. Если два эгоиста в семье, она распадается. А нужны два человека, которые слышат друг друга.
Роберт, когда меня встретил, сразу мне сказал, что не будет работать импресарио, потому что другие певцы будут комплексовать: «Лучшие контракты будет отдавать жене!» Что касается меня, то когда я вышла замуж, мне тоже было непросто. Многие мужчины в моем окружении сникли. Второе – когда я была беременна, отказалась от очень многих выгодных контрактов. Потом снова доказывала, что могу петь. «Обновление репертуара, новое качество! А как форма – восстановилась или нет?» Я доказывала сама себе снова и убеждала, что могу! Так что трудно сказать, кто кому уступил – муж поддерживал меня, а я – его.
Вообще жертвенность в семье нормальна. Два эгоиста в семье – это бессмысленная жизнь, это не семья. Мы с мужем – друзья и единомышленники. Такими были наши родители, и это счастье!
– Как считаете, ваша слава давит на сына и мужа?
– Слава давит на самовлюбленных «петухов»! Жизнь художника – это цепь ограничений, это служение. «Служенье муз не терпит суеты!» Слава обязывает постоянно самой себе соответствовать. Нельзя снижать планку, быть хуже, чем ты есть.
А мои мужчины… Они во всем понимают меня и поддерживают. Когда у меня концерт, спектакль, сын говорит папе: «Тихо-тихо, мама спит». Они мои друзья и помощники.